что Августина лежит без сознания, а её рука чуть выше локтя оторвана.

Селеста и Кристиан закричали.

— Селеста, беги за медсестрой! — начал Кристиан, еле перебарывая панику и ужас, — Я постараюсь сделать что-нибудь!

— Ты ни одного лечебного заклинания не знаешь! — возразила Селеста, — Поэтому зови, а я постараюсь прекратить её боль.

— Как ты прекратишь боль в оторванной руке?! — Кристиан был в бешенстве, но тем не менее решил не спорить и бежать за врачем. Так же, он надеялся встретить по пути одну из директрис и доложить обстановку.

Правда, те редко выходили из кабинета и встретить их в коридоре — огромная редкость.

Кристиан добежал до медпункта и позвал врача, так же попросив позвонить в скорую. Школьные медсестры не могут лечить такие серьезные раны, лишь оказывать временную помощь.

Селеста была все ещё на месте и у неё кое-как получилось остановить кровотечение. Правда, оно все ещё иногда возобновлялось и она накладывала повторное заклинание.

— Прохебер, прохебер, — шептала она, указывая огненной палочкой на рану. Её глаза были красными от слез, а рука дрожала от вида такого количества крови.

Медсестра быстро подбежала и произнесла другое, неизвестное ни Кристиану, ни Селесте, заклинание. Кровь перестала идти, словно застыла. Дальше она взяла Августину на руки, не обращая внимания на то, что кровь идет ещё и с головы, что пострадала при падении.

— Нам надо отнести её ко мне, пока приезжает скорая, — сказала медсестра и двинулась к выходу. Брат с сестрой пошли за ней.

Правда, внутрь их не впустили и оставили ждать на лавочках возле входа. Наверное, думали, что не видя Августину дети успокоятся, ведь сейчас их дико трясло.

— Ты знал, что что-то не так? — дрожащим голосом спросила Селеста у брата, — Почему ты не сказал?! Равзе нельзя было додуматься, что будут последствия?!

— Я не знал, в чем дело! — ответил Кристиан, стараясь звучать увереннее, — Мне просто приснился сон, очень странный. Защитное поле опускалось, но все становилось темным, а потом была фраза «Все не так» или вроде того. Я поэтому и уточнил, ничего ли Августина не забыла, но она сказала, что все хорошо, и я успокоился.

— У тебя язык отсох спросить что-то у меня? Ты же знаешь, я умею расшифровывать сны. Можно было бы понять, что не так!

— Да ты, да и вы все, не хотели вообще меня знать! Строили из себя обиженных весь день, оставив меня совсем одного.

— И заслуженно!

— По твоему заслуженно оставлять своего брата одного, забирая у него всех друзей, всех до одного?!

Дальше они замолчали, хотя по Селесте было видно, что она хочет добавить что-то ещё. В сторону медпункта бежал Тимеус.

— Что случилось?! Что с моей мамой?! — кричал он.

— Тише, тише, — успокоил его Кристиан.

— А ты вообще молчи! Это все из-за тебя случилось. Я мог бы пережить рытье в моих вещах и твое убогое поведение, но лишить мою матерь руки — это просто… — Тимеус не смог найти подходящих цензурных слов, — Не смей подходить ко мне и разговаривать с кем-либо из нашей семьи.

Тимеус скрылся за дверью. У Кристиана кончился запас спокойности и самоконтроля.

На этот раз он не хотел оспаривать Тимеуса, ведь тот прав. Именно он решил своровать письмо, именно он сбежал ради Августины и именно он уговорил её помочь. Он хотел, чтобы академия была в безопасности, но ради этого пожертвовал доверием.

Теперь от него отвернется не только сестра и друзья, а все. Слухи тут расходятся быстро и скоро все узнают, какой он бестолковый.

Когда Кристиан понял, что сейчас от досады заплачет, то он решил просто уйти.

— Передай Августине выздоровления и скажи, что я очень раскаиваюсь, — сказал он и встал с лавочки.

Поскольку возле душевой его быстро нашли, он решил сесть и прятаться в одном из душей. Наверное, за прошлый вечер там все высохло и меньше вероятности намокнуть. Да и, скорее всего, если он в истерике будет кричать, то его никто не увидит и вряд ли услышит.

Засел он там на час. Теперь он мог свободно поплакать, ведь с самого детства парням говорят, что реветь — это по-девчачьи. И кто это решил.

Иногда он начинал хвататься за стены, чтобы успокоить себя. Мысли о том, что он виновен и что теперь он — почти угроза обществу, тяготили его.

Потом он услышал стук.

— Кристиан, ты тут?

Этот голос принадлежал Фелипо. Кристиан сразу же постарался успокоиться, но не отвечал.

— Пожалуйста, успокойся, — начал Фелипо, — Мне, Пауле и твоей сестре очень стыдно за сегодняшнее поведение. Мы не думали, что тебе будет так больно, прости нас пожалуйста.

— Все нормально, — дрожащим голосом ответил Кристиан и постарался встать.

— Прости, — повторился Фелипо, — Ты страдал из-за нас, но мы не хотели этого, поверь нам. Мы дорожим общением с тобой, не смотря на твои недостатки. Ты наш друг, Кристиан.

Кристиан вышел и наконец увидел Фелипо. Его взгляд был тревожным.

— Не убивайся из-за нас, прошу тебя, — Фелипо обнял его так, чтобы голова Кристиана легла ему на плечо.

— Я не убивался, все со мной хорошо, — соврал Кристиан, чтобы не расстраивать Фелипо ещё сильнее.

— Сестра хочет поговорить, — шепотом сказал он, — Выслушай её пожалуйста.

Это было предсказуемо, поэтому Кристиан ещё во время объятий морально подготовил себя к серьезному разговору.

Когда он вышел, то сразу её заметил.

— Кристиан, ты выглядишь ужасно, — начала она, — Не доводи себя так больше, я же переживаю.

— Все со мной нормально, — начал он опять оправдываться, — Фелипо сказал, что ты хочешь поговорить.

— Да. Я обдумывала, почему ритуал мог бы быть нарушен и поняла, что виноват не ты, а я.

— Что?!

— Я не нашла точного ответа, но мне кажется, что это из-за нашей ссоры. Мы не были в гармонии, мы были словно плюс и минус. Поэтому все могло пойти не так. Если бы я знала, то помирилась бы с тобой и не изводила тебя так. Я знаю, какого чувствовать себя одиноким, и мне очень больно, что я показала тебе это. Пожалуйста, прости меня.

— Вина не в тебе. Не забывай, что мы вообще не должны были там быть, это лишь желание Августины. Я надеюсь, что врачи точно скажут, из-за чего это, но всем и так понятно, что началось все с меня.

— Тимеус сказал это с горяча, не стоит его винить. Он тоже очень ценил общение с тобой, в деревне Полетрав. Просто ему сейчас тоже очень тяжело и у него огромный стресс, поэтому он не хотел, чтобы с ним